Пост для исполнений, которые превышают формат

[Яблок]

По многочисленным просьбам создан такой вот пост для исполнений по заявкам в однострочниках, которые превышают 200 слов. В этом случае вы все так же анонимно выкладываете свое творение в комментариях к этому посту.
Внимание!
Само исполнение прячется под море! Обязательно указывать количество слов и ссылку на заявку по которому написан уже-не-однострочник. Автор уже-не-однострочника выкладывает ссылку на пост со своим исполнением в комментариях к заявке. Комментарии на произведение, пожалуйста, оставляйте собственно по ссылке с заявкой.
Все пожелания, негодования, благодарности и вопросы выкладывать во флуде.
С этого момента модератор, увидев однострочник, превышающий норму по количеству слов, переносит это творение сюда, выставляя анонимно и по всем правилам.
Я понимаю, что все написано немного запутано, но, надеюсь, хоть немного понятно.

Правила оформления:
Заявка (включая её номер (ВЗ-1, ПС-4 и т.д.).
Количество слов.
Текст под "морем".

УВАЖАЕМЫЕ АВТОРЫ, МЫ УЖЕ СОЗДАЛИ ДЛЯ ВАС СПЕЦИАЛЬНУЮ ТЕМУ, ЕСЛИ ВАШИ ТВОРЕНИЯ ПРЕВЫШАЮТ 200 СЛОВ. ОТНЕСИТЕСЬ, ПОЖАЛУЙСТА, С ПОНИМАНИЕМ. ВЕЗДЕ, КРОМЕ ЭТОЙ ТЕМЫ, ИСПОЛНЕНИЯ, ГДЕ БОЛЬШЕ 200 СЛОВ, БУДУТ УДАЛЕНЫ!

запись создана: 18.12.2010 в 20:10

@темы: организационное

Comments

[Гость]

РК-22 Дети-волшебники. На Рождество в магическом мире есть традиция писать письмо не Санте, а Тёмному Лорду. Обоснуй любой.

262 слова

- Мерлин великий, кто это писал? - Скорпиус вынимает из шкатулки узкие полоски пергамента, исписанные детским почерком. На одних он ровнее, на других — совсем каракули, для надёжности сопровождающиеся картинками.
«ДАРАГОЙ ТМНЫ ЛОРТ ПАДАРИ МНЕ СИСТРЕНКУ ШТОБЫ ИГРАТЬ ЭЛФЫ СКУШНЫЕ», рядом — зачёркнутый уродец.
«Пусьть крёсному не надо в Хогварс, пусьть играит со мной».
- В раннем детстве я думал, что Хогвартс — что-то вроде Азкабана, - лёгкая улыбка скользит по губам Драко Малфоя. - А когда приехал туда учиться, на первом курсе, узнал, что я не один писал Лорду. Многие из наших воспринимали его как некоего мифического персонажа, наслушавшись перешёптываний старших.
- Их тут меньше десятка.
- Я быстро вырос.
«Дорогой Тёмный Лорд, сделай так, чтобы крёстный улыбнулся, как когда мы играем, и он почти улыбается, только совсем». И ещё один уродец с жутким оскалом.
«Дорогой Тёмный Лорд, возвращайся скорее и покарай всех магглов. Мы очень тебя ждём. Пусть Белла вернётся из Азкабана, а то мама всё время плачет, когда её вспоминает, а я её не помню совсем, но очень люблю».
«Дарогой Тёмный Лорд я не сквиб ура!!!! у миня всё есть только палочки нет гаварят рано и купить не хатят, и ещё хачу полетать на Гипогрифи а говарят маленький».
На дне шкатулки — пара потрескавшихся молочных зубов и белёсый локон.
- Твоя бабушка была достаточно сентиментальной... - голос неожиданно предаёт Драко, и он срочно отпивает из бокала с вином. - А когда я встретился с Ним...
Драко замолкает, погружаясь всё глубже, и лишь некоторое время спустя начинает снова различать весёлое потрескивание камина за спиной, запах ёлки, апельсинов и рождественских пряников.

[Гость]

РК-32 Драко Малфой/Луна Лавгуд. "Ты пойдёшь со мной на рождественский вечер к Слагхорну?"

220 слов.

Он подсаживается к ней за столик во время обеда.
- Ты пойдёшь со мной на рождественский вечер к Слагхорну?
Вопрос застаёт её врасплох:
- Прости?
Драко повторяет.
- Мы же уже обсуждали...
- Да, но мне совсем не с кем идти. Луна, пожалуйста.
- Я не понимаю, - она отставляет тыквенный сок в сторону, - что плохого в том, что я буду знакома с твоими родителями?
- Опять...
- Да, мы это обсуждали. Ты, вот, знаком с моим папой. Ничего плохого не случилось, правильно?
Драко с ужасом представляет выражение лица отца. Его сын - с Полумной Лавгуд. Здорово. Мечта всех служащих Тёмному Лорду родителей.
- Я познакомлю тебя с мамой, ладно?
- А с папой?
- Это... потом. После мамы. Мама поможет.
Луна внимательно смотрит на Драко.
- Я не понимаю, почему ты так переживаешь. Я ему понравлюсь.
- Да, но сначала с мамой. Хорошо? Договорились?
Она не убеждена, но соглашается.
- И на бал, ты пойдёшь со мной на бал?
- Ну...
Драко взрывается:
- В конце-то концов, я не могу отказаться, ты это знаешь!
Луна улыбается и обнимает Драко за плечи. Целует его в щёку.
- Я пойду. Но взамен ты познакомишь меня с Люциусом. Я же не отстану, ты знаешь. Мы поладим, вот увидишь.
Драко тяжело вздыхает. Он знает не только Луну, но и своего отца. И он не уверен, что они поладят. Совсем не уверен.
Ну, по крайней мере, мама на его стороне. Уже хорошо.

[Гость]

ОЛ-16 Гарри Поттер/Северус Снейп "Осенний ветер перемен".

пре-слэш

302 слова

Это был ничем непримечательный осенний день середины сентября. Еще вовсю светило солнце, затопляя золотом окружающее пространство, но ветер был уже не столь мягок, забираясь за шиворот. Северус сидел в парке на скамье и ждал. Он уже ни на что не надеялся.

- Добрый день, профессор, - негромко поздоровались рядом. Снейп не обернулся, он лишь качнул головой, и рядом оказался Гарри. Прошло добрых двадцать семь лет, подумал Северус, на короткое мгновение прикрывая глаза.

Не поворачиваясь, Северус знал, как изменился его собеседник: когда-то мальчишеское лицо уже избороздили морщины, в черные вихры вкрались серебристые прядки, но цвет зеленых глаз за круглыми очками не потемнел, он остался таким же ярким, каким всегда помнил его Снейп.

- Я боялся, что не узнаю вас, - также негромко заговорил Гарри, вглядываясь в когда-то такое ненавистное лицо. - Но вы ничуть не изменились, сэр, за все прошедшие годы, - и легкая улыбка коснулась его губ. - Будто не постарели ни на один день с того самого... - запнулся он, подбирая слово, - момента. В отличие от меня.

- Мистер Поттер, вы же не позвали меня в парк только ради того, чтобы поговорить о том, как мы с вами изменились или остались прежними. Полагаю у вас были на то более веские причины, - не сумев спрятать раздражение, выговорил Снейп, но потом мягче добавил: - Я готов вас выслушать.

- Да, вы правы, у меня есть причины вызывать вас из вашего добровольного затворничества. Но давайте обсудим их не здесь, - в глазах Поттера загорелся странный азарт, будто он увидел снитч - и сейчас все заключалось в его ловкости и проворстве: - Вы пока не чувствуете, но этот осенний ветер - ветер перемен. И все в жизни возвращается на круги своя, - Гарри порывисто встал и протянул руку, и когда его руку сжали чужие крепкие пальцы, аппарирование никогда прежде не была таким приятным.

[Гость]

РК-84 Сириус Блэк/Ремус Люпин. AU, где Блэка не осудили, Гарри живет с ним и Ремусом. Наряжать елку вместе с двух-трехлетним волшебником. Первый поцелуй взрослых украдкой.

300

В этот Сочельник все было как-то не так. С самого утра.
Начать с того, что Сириус ни свет ни заря улизнул из дома и заявился обратно только в полдень, уставший, но счастливый, с великолепной, пушистой и раскидистой елкой в руках. А Ремус... Ему и самому себе было стыдно признаться, но что-то неодолимо тянуло его то в кухню — к духовому шкафу, то в ванную — к тазу с замоченным постельным бельем. Всякий раз оказавшись то тут, то там, он некоторое время стоял в растерянности, словно силясь собраться с мыслями и припомнить, как и зачем он тут оказался...
Елку наряжали все вместе. Малыш Гарри, кружа вокруг праздничного дерева на детской метле, хохотал, глядя на свое отражение в сияющих шарах.
Треск дров в горящем камине и перезвон далеких колоколов наполняли гостиную уютом и покоем.
В полночь все трое вышли из дома на крыльцо, чтобы взглянуть на звезды и вознести благодарность небесам за подаренное чудо надежды.
"Хо-хо-хо!", — раздалось вдруг над самой крышей.
Гарри восхищенно ахнул и побежал по заснеженной дорожке к калитке.
— Волшебного Рождества, дорогой, — неожиданно для самого себя вдруг сказал Ремус.
— И счастливого нового года, любимый, — прошептал недоумевая Сириус.
Взглянув в глаза друг другу они, повинуясь неведомой, но непреодолимой силе, тихо и нежно коснулись друг друга губами.
— Гарри, милый, будь осторожен, там скользко! — в следующий миг уже кричал Ремус, а Сириус торопился успеть подхватить своего крестного сынишку, чтобы тот ненароком не упал.

Санта улыбнулся и прикрикнул на залюбовавшихся идиллической сценой оленей. Во внутреннем кармане его красного камзола, там, где обычно лежат письма с уже исполненными детскими просьбами, лежало письмо и от Гарри Поттера. Тот еще не умел писать и поэтому нарисовал свое самое заветное желание: себя на руках у Ремуса, которого обнимает Сириус. Санте не требовалось пояснений, он и без того прекрасно понимал, что этим троим не хватает одного и того же — настоящей семьи.

[Гость]

РК-85 Сириус Блэк/Северус Снейп. Постхог! AU, где, закупаясь с опозданием подарками, Блэк натыкается на пьяного Снейпа, лежащего (ползущего) в сугробах.

307

Сириус почти бежит по Хогсмиду, чтобы успеть в маленький книжный, где можно купить ту чудесную книгу сказок, от которой когда-то, на первом курсе, был в восторге старина Ремус. Сириус уверен, что книга понравится крошке Роуз.
Он не смотрит под ноги, и вдруг спотыкается обо что-то (кого-то?) и с размаху приземляется носом в сугроб. Поднимается, матерясь, оглядывается и видит... Снейпа, пьяного настолько, что передвигаться он может только ползком.
- Твою мать, Сопливус! - восклицает Сириус, пытаясь поднять давнего недруга.
- Не трррогй маму! - с усилием выговаривает Снейп, всем весом повисая на Блэке.
Сриус тяжело вздыхает, понимая, что бросить Сопливуса здесь нельзя, уснёт и замёрзнет, и аппарирует домой. Опускает полуживое тело перед камином на пол, аппарирует обратно и всё-таки покупает книгу.
Когда он возвращается, Снейп уже храпит, лёжа на полу. Его мантия расстёгнута, и из-под неё свешивается медальон на цепочке. И конечно Сириус не был бы Мародёром, если бы не воспользовался состоянием Сопливуса и не заглянул внутрь. Внутри - маленькая колдография его самого. Сириус смотрит на колдографию и озадаченно чешет затылок. И тут вспыхивает зелёным камин и слышится голос крестника:
- Ну где ты, Сири? Только тебя ждём!
Сириус бросает медальон, подхватывает свёртки с подарками и торопливо шагает в камин.
Вернувшись домой, он застаёт Снейпа уже проспавшимся. Тот держит в руках медальон ("Черт, не успел закрыть!" - проносится в голове Сириуса) и хмуро смотрит на Блэка. Потом молча встаёт, разворачивается и идёт к двери.
И Сириус сам не знает, кто тянет его за язык, но произносит в спину:
- С Рождеством, Снейп!
Спина чуть вздрагивает.
- Не уходи! - продолжает Сириус. - Давай налью тебе чего-нибудь, небось башка трещит.
Снейп останавливается, но не оборачивается.
- Пожалуйста! - Сириус сам не знает, зачем ему сейчас заклятый друг, но чувствует, что нельзя его отпускать. И тот медленно поворачивается и, глядя Сириусу в глаза, хрипло выговаривает:
- И тебя с Рождеством.

[Гость]

Ф-51 Лорд Волдеморт/Минерва Макгоннагал. "Ну и что ты хотел этим доказать, Том?"

818

Наверное, это безумие – наследнику Слизерина встречаться с гриффиндоркой? Этот вопрос он задавал себе не раз. Но ответ каждый раз получался одинаковым: а кто смеет ему помешать или указывать? Сложнее было ответить на другой вопрос: зачем ему это нужно? Сперва он убеждал себя, что для его будущих планов нужно иметь связи на всех факультетах, нужно «плести сеть», в которой запутаются все люди, которые могут в будущем составить силу и гордость магического мира. Минерва Мак Гонагал как раз из таких – сильная ведьма, очень талантливая и умная. Такая, которая очень пригодится … Но тут мысль делала крутой вираж – и Том признавался себе, что все эти планы - жалкое самооправдание. А, собственно, почему он должен оправдываться перед собой за то, что ему в кои-то веки – хорошо? Это «хорошо» состояло из многого: с ней интересно – их познания вполне могут равняться друг с другом. Она не стремилась главенствовать и подавлять, но в ней не было той удушающей жалости к «приютскому», которую он читал в глазах Августы без пяти минут Долгопупс. Минерва общалась на равных. И это почему-то не бесило Реддла. Ей он позволял стоять вровень, хоть она и гриффиндорка, и девчонка. Минерва не делала ему скидок на «трудное детство» и воспитание у маглов. А просто принимала его таким, какой он есть.
Когда-то он мечтал о таком – чтобы кто-то любил и принимал его. Как все приютские, ждал, что за ним явятся родители – или хоть кто-то, кто станет его семьёй. Эти иллюзии развеялись вскоре после пробуждения магических способностей. ТАКОЙ он никому не нужен. Ему это очень ясно дали понять. Теперь его ненавидели и брезговали им, как прокажённым. Как будто он виноват, что родился «не таким», как все. С тех пор Том запомнил: каждый – сам за себя. У него есть способности, которых нет у окружающих – тем лучше. Значит, он сильнее их и выживет там, где не выживут они. Те, кто шпынял его – им теперь далеко до него. Под конец пребывания в приюте его боялись и дети, и персонал. Что ж! Это не так плохо. Но скоро ему пришлось убедиться, что он – далеко не единственный в мире, кто умеет делать что-то особенное. И что ему предстоит очень многому научиться, чтобы стать кем-то большим, чем подающий надежды полукровка в этом новом для него магическом мире.
В Хогвартсе он попал на самый кичливый факультет. И снова пришлось доказывать, что он, «приютский щенок», рождённый от магла, умеет не меньше, чем все эти родовитые Блэки, Эйвери, и прочие, и прочие. Он заставил с собой считаться, им восхищались и его ненавидели. Его жалели – как Августа. И только Минерва – любила? Похоже, именно этим глупым словом и можно обозначить её отношение к нему.
То, чего он хотел когда-то – любовь и понимание - пришло слишком поздно, и не от родителей, которых он так и не дождался, а от девчонки- ровесницы. Что ж… пусть так. Ему хорошо с ней. И хочется стоять рядом, вдыхая запах её волос, держа за руку – забыв об экзаменах, о планах будущего величия – ну их к Мерлину сейчас!
Пора. Сегодня они снова встретятся в Выручай- комнате. Там спрятано много секретов. И пусть их встречи уже не такой уж секрет – плевать на сплетни. И сегодня он всё же наденет ей на голову старинную диадему основательницы Когтеврана. Это будет их клятва. Пусть они на разных факультетах – это уже не важно.

Он торопливо шагал к Выручай –комнате.
- Откройся, наше убежище и хранилище тайн!
Комната послушно впустила его. Минерва никогда не опаздывает, она явится с минуты на минуту. Том потянулся за диадемой. Он успеет стереть с неё вековую пыль и вернуть ей блеск и красоту.

- Том!
Они смотрят глаза в глаза, оба – черноволосы, кареглазы, оба – отличники, оба – старосты своих факультетов. Слизерин и Гриффиндор. Два вечно враждующих факультета. Но для них это уже не важно.
- Прими это в знак того, что мы не встанем друг против друга в бою, - и он осторожно опускает диадему на кудри Минервы.
Всё-таки он выиграл спор и нашёл этот древний артефакт!
"Ну и что ты хотел этим доказать, Том?" – хочется спросить ей. Слишком непонятны и неожиданны его слова. Но она молчит, чувствуя, что лучше подождать объяснений, чем разрушить хрупкое равновесие между Гриффиндором и Слизерином, между традиционной враждой факультетов и их личной не-враждой.
Она смотрит в глаза парня и видит в них что-то очень важное для них обоих.
- Я люблю тебя, Минерва, - произносит Том.
Она обнимает его за шею, приподнимается на цыпочки и шепчет, уткнувшись в волосы:
- Я тоже.
Дыхание девушки – горячее, волнующее. Он слегка отстраняется.
- Не сейчас.
Легче всего сейчас потерять голову, как его отец – магл от его матери – колдуньи когда-то. Они одни, сюда никто не придёт, и можно дать себе волю. Можно… вот он, в руках, его подарок, самый крупный приз, выигранный им у жизни. Он обещает наслаждение и счастье. Но Том не может принять этот подарок сейчас. Он не станет вредить магической силе Минервы – слишком хорошо помнит, насколько такие связи опасны для молодых чародеек, как высасывают из них волшебство. А для него сейчас важнее всего её благополучие, а не свои желания.
Может, это и зовётся любовью?

[Гость]

ОЛ-6 Белатрикс Блек/Северус Снейп "Небо серое, точно звено цепи на руках заключенной"
291 слово

За нас обоих

Небо серое, точно звено цепи на руках заключенной…

Теперь небо всегда серое, и Беллатриса уже не помнит, каким оно было раньше. Голубым? А какого это цвета – голубой? Азкабан выжег ей душу, заодно прихватив и все краски мира. Осталась только всепоглощающая ненависть. И только один человек способен приглушить этот яд. Хотя бы ненадолго.

Голова Беллатрисы покоится на его узкой жесткой груди. Длинная нога обнимает худое жилистое бедро. Он откровенно некрасив, но в ее глазах, утративших способность видеть цвета, он – самое прекрасное создание во Вселенной. Рядом с ним она забывает и ужас прошедшего, и ненависть, и войну, и неопределенность грядущего. Она смотрит на серое небо, полощущее дождевые облака в проеме высокого стрельчатого окна.

- Северус…

- Что?

- А какого это цвета – голубой? Я больше не вижу краски. И не помню…

Он долго молчит. Обнимает ее за плечи, потом запускает длинные пальцы в ее растрепанные волосы, отмеченные ранней сединой. В какой-то момент Беллатриса перестает надеяться на ответ. Она думает, что Снейп вообще ее не услышал. С ним никогда нельзя быть в чем-то уверенной. Яд в ее душе начинает нагреваться и шипеть.

И вдруг Северус задает собственный вопрос:

- Помнишь злючку-шипучку у мадам Розмерты?

- Да.

Язык начинает пощипывать от воспоминания о восхитительном свежем вкусе, а рот наполняется слюной. Беллатриса улыбается уголками губ, словно на миг перенеслась в беззаботное детство Хогвартса. Никакого Темного Лорда, никакой войны, никакого Азкабана. Не было и никогда не будет.

- Голубой – как вкус это шипучки.

Она прижимается к Северусу всем телом и шепчет:

- Спасибо. Теперь я знаю, какого цвета небо.

- Тоже мне открытие, - Снейп насмешливо фыркает.

Вечность спустя, когда они уже почти засыпают, утомленные любовной игрой, Северус решает поставить точку.

- Я буду глазами, которые видят цвета, - говорит он и добавляет: - За нас обоих.

[Гость]

Ф-6 Беллатриса Лестрейндж/Рудольфус Лестрейндж. "Он умел кормить волка с рук, она - ничего не умела"

376 слов

Беллатрикс Блэк и Рудольфус Лестрейндж женятся без любви. Помилуйте, какая любовь? Чистокровные уже давно забыли, что это такое. Значение имеют только семья и ее интересы.

В первую брачную ночь Беллатрикс просыпается одна в огромной холодной постели. Полная луна заглядывает в окно, и в ее свете спальня превращается в зыбкое марево, где все – не то, чем кажется. Как и их будущий брак. Ну и пусть. Все равно ни у кого никогда не бывает по-другому. Беллатрикс накидывает на плечи тяжелую теплую шаль, долго плутает по извилистым коридорам родового поместья Лестрейнджей и выходит в сад. Ей чудится голос Рудольфуса, и она идет на звук. Ей хочется спросить, насколько плохим муж видит их совместное будущее.

Под большим старым вязом Рудольфус кормит с рук щенка. Она подходит ближе, не услышанная и не замеченная, и наблюдает несколько минут, зябко кутаясь в шаль. Муж кажется ей таким юным, таким беззаботным, что себя она вдруг ощущает древней старухой. Щенок переворачивается на спину, Рудольфус чешет ему животик, и звереныш повизгивает от восторга. Рудольфус тихо смеется, и Беллатрикс не выдерживает – начинает смеяться вместе с ним.

Не поворачивая головы, Рудольфус говорит:

- Посмотри на него поближе. Не бойся.

Она подходит, опускается на колени. У щенка жесткая серая шерсть, отливающая в свете луны серебром, и характерная вытянутая морда.

- Это… волк? – голос ее почему-то дрожит. Но не от страха, а скорее от возбуждения.

- Волчонок. Подарок нам на свадьбу. Если кормить его с рук, то он будет признавать только нас и будет преданней любой собаки. Хочешь попробовать?

- Я не умею.

- Это не страшно. Я тебя научу.

В голосе Рудольфуса звучит обещание, что все будет хорошо. Беллатрикс берет мясо, порезанное на мелкие кусочки, и дает волчонку с ладони. Острые клыки скользят по нежной коже, не причиняя никакого вреда. И это… восхитительно.

Когда они возвращаются в спальню, Беллатрикс уже не чувствует себя такой одинокой. И не холодно. И луна вовсе не делает реальность другой, а проявляет ее скрытые свойства. И поцелуй Рудольфуса больше не кажется чужим и формальным. Возбуждение усиливается. Она седлает мужа и ведет их обоих к пику наслаждения. За несколько секунд до оргазма Рудольфус шепчет ей в ухо:

- Хочешь, я буду твоим волком?

- Хочу.

- Тогда я буду. Ты научишься.

И в этот момент эфемерное чувство превращается в уверенность. Все у них будет хорошо.

[Гость]

РК-15 Гарри Поттер|Драко Малфой. Второй-третий курс, только этих двоих не забрали домой на Рождество. Ужин за одним столом с преподавателями. "Мистер Малфой, не стесняйтесь, присоединяйтесь, вот же свободное место напротив мистера Поттера" (можно не дословно).

788 слов

«Мистер Малфой, не стесняйтесь, присоединяйтесь, вот же свободное место рядом с мистером Поттером» — как же хотелось передразнить Дамблдора сейчас, а до того возмутиться этому; ведь знает же, как они враждуют с первого курса! И уж тем более знает, кто виноват в тяжбе Хагрида из-за Клювокрыла! И тут их посадили вместе, ожидая, что те по какой-то чудной причине уживутся. Малфой, впрочем, и сам не выказывал никакого восторга на сей счёт. Но и не спешил вступать в распри, как обычно, а ковырял вилкой сардельку. Даже не с остервенением, как можно было ожидать. Просто. Вёл себя не по-Малфоевски. Хмуро и не вызывающе.
Но какая разница, как тот себя вёл. Наверняка просто недоволен, что не удалось с родителями провести Рождество.
Гарри вот точно был расстроен, что ни Гермионе, ни Рону не удалось остаться на праздники; родители Гермионы позвали её отдыхать в Исландию, и та согласилась задолго до каникул, семейство Уизли же все вместе отправились к пострадавшему от новой драконицы Чарли, справлять там. Гарри с ними не отпустили... он и сам не до конца понял, почему. То ли до сих пор из-за Блэка, разгуливающего на свободе (как тот узнает о поездке в Румынию – загадка), то ли по той же причине, что его не пускали и в Хогсмид – из-за отсутствия разрешения опекуна.
В общем, это было не самое лучшее Рождество. Гора подарков от всех Уизли, Гермионы и прочих однокурсников не принесли такого счастья, так как не с кем было поделиться, и даже новенькая «Молния» оставила какое-то горькое чувство.
— Сивилла, присоединяйтесь! Позвольте начертать вам стул...
— Я не смею, профессор! Если я сяду, нас будет трина-- хм, — Трелони рассеянно захлопала глазами, одновременно обводя взглядом стол; не было понятно, пересчитывает ли она присутствующих, или просто задумалась. Кротко вздохнув, она извинилась, объяснив это тем, что её третий глаз случайно заглянул не в то будущее.
Гарри чуть не закатил на это свои собственные глаза; Малфой на соседнем сидении подобному соблазну поддался. На секунду даже захотелось переглянуться с ним понимающе, но Гарри подавил это желание. Вовсе нечего с ним обсуждать, тем более компетентность профессоров, когда сам Малфой сейчас пытается выгнать Хагрида.
— Всё же соглашусь с вами, директор, что мне стоит присоединиться. Двенадцать — крепкое число, завершения и равновесия, даже новых начал. — Трелони опустилась на предложенный стул всё с тем же отрешённым выражением лица. — Вы даже представить себе не можете, как нам повезло, что нас не тринадцать.
МакГонагалл нехарактерно фыркнула в тот момент, но скрыла это за кашлем; Гарри смог понять это только потому, что сидел по её левую руку. Профессор тем временем передала ему две хлопушки, в честь праздника, как видимо. На пару секунд он даже забыл, что сидел на этом конце стола не один, и хотел хлопнуть обе. Лишь взявшись за шнурок, Гарри осёкся, скосил глаза на соседа; тот всё так же пассивно ковырялся в тарелке, иногда отламывая вилкой кусочки еды, но так и не съедая.
На самом деле, Гарри не хотел отдавать хлопушку. Но это ведь было бы нечестно?
И он ткнул второй, в серебристой обёртке, плечо Малфоя. Тот встрепенулся, обернулся к Гарри лицом, состроил более привычный манерный вид:
— Чего тебе, Поттер?
Тот вновь ткнул хлопушкой, не желая сейчас вовлекаться ни в какие словесные поединки. Потом, в ответ на недоумённый и недоверчивый взгляд, всё же пояснил:
— Хлопушка не от меня, от профессоров. Держи уж.
Малфой всё так же недоверчиво смотрел на Гарри, но хлопушку всё же принял. Одной из рук потянулся было в карман на мантии, но потом, судя по всему, передумал.
Гарри лишь оставалось пожать плечами и потянуть шнурок своей хлопушки.
Хлопки его и малфоевской прозвучали почти что следом.
Он порадовался, когда это не оказалась шляпа-гриф, как у Снейпа, и не что-то живое, как мышка в руках у Флитвика; у него на руках оказалась пара вязаных зелёных перчаток.
— Поттер, — точно сквозь зубы проговорил Малфой, и Гарри обернулся к тому... и увидел на его ладонях такие же, но красные вязаные перчатки.
— Обмен?
Быть может, это не было бы смешно кому-то другому... но Гарри Поттеру в тот момент показалась эта ситуация крайне забавной. Он покачал головой:
— Нет, Малфой, не получится, — и прежде, чем тот ответил бы какую-либо гадость, Гарри поправил свитер (новый зелёный, с золотой буквой его имени от миссис Уизли) и после этого повернулся на стуле поудобнее, подперев голову рукой: — Тем более что они составляют чудесный комплект с моей одеждой, что так подчёркивают мои глаза! — и он даже несколько раз похлопал ресницами для пущего эффекта. Впрочем, какой эффект это оказало, он не предвидел.
Малфой совершенно неприлично, не по-Малфоевски прыснул, покраснев в лице, и продолжил смеяться чуть громче в ладони, и цвет его лица грозился приблизиться к надетым на нём перчатках.
Отчего-то из-за этого самому Гарри захотелось беспечно рассмеяться.
Только тот человек, что смотрел бы за Сивиллой Трелони в тот момент, мог бы заметить, как она одобрительно кивает чему-то своему. То есть, практически никто этого не заметил.

[Гость]

РК-20 Грэхем Монтегю/Фред Уизли|Анджелина Джонсон (может быть упоминанием). Святочный Бал. Анджелина - прикрытие, но Грэхем ревнует и высказывает всё Фреду под омелой.

263 слова

Не скрывая раздражения, Грэхем всучил Анжелине бокал с пуншем. Так грубо, что капли едва не попали на ее парадную мантию.

- Аккуратнее! - возмутилась девушка и бросила гневный взгляд на Фреда. - Может, уймешь своего приятеля?

- Извини, - смутился Фред и тут же широко улыбнулся. - Прикроешь нас?

Анжелина зло прищурилась, мысленно пообещав припомнить ему это при случае, и согласно кивнула. Фред быстро дернул Грэхема за рукав, давая команду следовать за собой. Они нырнули в нишу, а Анжелина их загородила. Она покачивалась в такт музыке, неспешно пила пунш и не могла не слышать разговора у себя за спиной.

- Ты сдурел?! Нет чтобы спасибо ей сказать. Если бы не Энжи, мы бы с тобой тут даже не увиделись.

- Какое еще спасибо? Ты с ней и так весь вечер!

- Ты тоже с нами, вообще-то.

- Ну, да. Свидание мечты: я, ты и твоя подружка!

- Знаешь что?

- Что?!

Вдруг они замолкли. Анжелина усмехнулась догадке о возможной причине. Она посмотрела наверх и увидела, что ниша была украшена гирляндой из омелы. Похоже, она оказалась права.

Опрокинув в рот послание капли пунша, Анжелина с сожалением посмотрела на Джорджа, который весело болтал с Алисией у противоположной стены. Анжелина вздохнула - похоже, ей достался не тот близнец.

- Мне понадобится больше пунша, - сказала она.

- Обязательно, Энжи! - заверил ее Фред, выскочив из ниши. - Сейчас принесу.

Он почти светился от счастья, и Анжелина невольно улыбнулась. Следом вышел Грэхем. Анжелина задрала подбородок.

- И кексы, - требовательно произнесла она.

Грэхем нахмурился, но послушно поплелся к столу за угощением. Со мстительной ухмылкой Анжелина смотрела в спину то одному, то второму и думала, что вечер проходит не так уж и плохо. А потанцевать она еще успеет.

[Гость]

Х-49 Молли Уизли. Возвращение в разрушенный дом.

523 слова

Молли всегда думала, что никогда не будет одна. Еще в Хогвартсе, только начав встречаться с рыжим смешным Артуром Уизли, она знала: у них будет куча детей, еще больше внуков и целая орава правнуков. А если повезет, то и праправнуков – маленькая скромная армия таких же рыжих и смешных. И, конечно, огромный дом, в котором всем хватит места. А если не хватит, то они с Артуром обязательно что-нибудь придумают. Семеро отпрысков и Нора виделись ей настолько хорошим началом исполнения мечты, что никакой Темный Лорд не мог поколебать Молли в ее уверенности - однажды все так и будет.

Когда все закончилось, когда Молли оплакала погибших и собрала под свои крылья живых, пришла пора возвратиться домой. Нора встретила их с Артуром запахом гари, почерневшими и кое-где обвалившимися балками и темными, чудом уцелевшими окнами. Глядя на разоренное гнездо, Молли впервые усомнилась. Будет ли все то, о чем она мечтала? Нужно ли все это в мире, где дети идут на войну и умирают наравне со взрослыми? Сомнение окутало сердце льдом и легло на плечи невыносимой тяжестью.

Выбитая дверь косо висела на одной петле. Молли осторожно отвела ее в сторону и вошла в свой разрушенный дом. Пол усеивали осколки разбитой посуды. Тут же валялся очередной начатый свитер – еще на спицах, несколько петель спустилось. Чудесные часы упали со стены и остановились. На них Фред все еще был в зоне смертельной опасности – но вместе со всей семьей и живой. От камина остался один очаг с мертвой золой. Нора стояла на своем месте, но превратилась в кенотаф, который населили призраки былого. В центре разрухи Молли не выдержала. Упала на колени и закрыла лицо руками. Она хотела бы закричать, но судорожно сжатое горло не пропустило наружу ни единого звука.

Она не знала, сколько времени простояла так – вбирая разрушенный мир всем своим существом, чувствуя себя в полном одиночестве, впервые в жизни поддавшись отчаянию и сомневаясь, сомневаясь, сомневаясь… Не будет у них маленькой рыжей армии. Не будет большого дома. Ничего больше не будет. Война все-таки отняла у нее все самое любимое и дорогое. Впереди нет ничего.

А потом теплые руки нежно сжали ее ладони и отвели от искаженного лица. В глазах мужа Молли увидела тот же ужас, который переживала сейчас сама. Но Артур улыбался. В его шевелюре больше не было ни одного рыжего волоса, которые Молли так любила. На лице были ссадины и порезы, потому что он отказался от помощи колдомедиков, справедливо рассудив, что есть те, кто нуждается в ней больше. Но он, Мерлин его побери, улыбался.

- Не надо, дорогая, - голос его был мягким, как и всегда. Пролился на замерзшую душу Молли целебным бальзамом.

Она длинно и хрипло выдохнула, ощущая, как уходит нервное напряжение. Тихо спросила, все еще боясь снова оглядеться вокруг:

- Что мы теперь будем делать?

- Для начала мы как следует приберемся. Потом дождемся здесь наших детей. А потом будем жить дальше.

- Да… Будем жить дальше.

Молли поднялась на ноги, выпрямилась и достала волшебную палочку. Наваждение, пережитое ею в первые несколько минут после возвращения в разрушенный дом, сгинуло без следа. Нора была на своем месте, а все остальное было не важно.

- Давай, Артур, пошевеливайся. У нас впереди много работы.

- Да, дорогая. Как скажешь.

Пора было возвращаться к жизни.

[Гость]

Х-3 Альбус Дамблдор/Северус Снейп. Почему мы боимся смерти.

318 слов

318 слов

— Почему мы боимся смерти? — тихо произносит профессор Дамблдор и задумчиво смотрит вниз, на свою мантию. Она светло-серебристая, а сам Дамблдор — светло-серый: длинные седые волосы, седые брови, и даже ресницы — вдруг понимает мальчик, — у него почти белые.
Профессор Снейп непочтительно фыркает и отворачивается. Он черен так же, как Дамблдор светел, иногда это сочетание успокаивает, иногда — может свести с ума.
— Потому что мы не знаем, что будет после нее.
Снейп открывает рот и, похоже, собирается возразить, но Дамблдор быстро поправляется:
— Ты прав, Северус. Мы не знаем, что будет за несколько мгновений до смерти, и вечность — после. Так?
Профессор Снейп молчит. Значит, он согласен. Мальчик переводит взгляд с одного на другого, у него на языке тысяча вопросов, но сейчас он понимает главное. Да, главное: он избран, и от этого ему страшно. И радостно немного.
— Это только начало пути, — продолжает Дамблдор. — Никогда не знаешь, когда и как зло вернется в этот мир. Но мы будем с тобой. Не бойся.
— Бойся в меру, — не выдерживает Снейп, и профессор Дамблдор смотрит на него с почти нечитаемым упреком.
То есть, он не заметил бы этого упрека еще вчера, но сегодня…
— Ступай, — кивает Дамблдор. — В свое время ты узнаешь всё и даже больше, а сейчас… Ну, я, к примеру, рад, что мы познакомились и нашли общий язык.
Снейп тоже склоняет голову, и он, словно получив окончательное разрешение, выходит из огромного кабинета. Но не торопится в факультетскую гостиную, остается в гулком пустом коридоре, прислушивается.
— Пожалуйста, Альбус. Мы должны, обязаны избежать прошлых ошибок.
— Ты не смог ничего сделать с этой девочкой, правда, Северус?
Он ждет ответа, прижавшись к теплой двери. Профессор Снейп молчит.
— Значит, так предначертано, и это — его предназначение.
Тишина.
— Не смотри на меня. Он — другой, и не похож на отца, и, в конце концов, наши имена…
Альбус-Северус Поттер ждет продолжения фразы или ответа Снейпа, но молчание портретов бесконечно, и ему приходится уйти.
Всё только начинается, — думает он, торопясь вниз. — И все будут мной гордиться. Я справлюсь.

[Гость]

Х-74 Северус Снейп|Нарцисса Малфой, "Твой муж забыл у меня это".

281 слово

Письмо было коротким: «Дорогая Нарцисса, твой муж забыл у меня это. И я его предупреждал, что все это отправится прямиком к тебе, если он не перестанет требовать от меня гнать ему самогон в промышленных масштабах. Искренне твой, Северус Снейп».

Сова, доставившая корзинку Нарциссе Малфой «лично в руки», едва не надорвалась, пока тащила «это» до адресата. Нарцисса дала ей совиное печенье, чтобы утешить, и принялась изучать подарок.

Бутылка от огневиски. Из горлышка явно несет кое-чем похлеще. Видимо, тем самым самогоном.

Серебряная запонка с изумрудом – стиль Слизерина. Люциус, помнится, перевернул вверх дном весь особняк, когда обнаружил ее пропажу.

Жестяная коробка из-под печенья. Внутри что-то тяжелое. Снаружи подпись почерком Снейпа: «Осторожно! Внутри уже развилась новая цивилизация!»

Платиновая заколка с бриллиантами – ее любимая. Исчезла из поля зрения год назад. Нарцисса тогда очень расстроилась, а Люциус снова все перерыл с честными глазами. Коварный похититель заколок…

Блокнот в кожаном переплете. Все страницы исписаны рукой Люциуса. Что тут у нас?

«Волнует кровь
Твоя любовь.
Души томленье
Вместе с устремленьем»

Какая соблазнительная мысль. Придушить бы кое-кого за бездарные стихи…

Пара шелковых чулок. И размерчик явно не Нарциссы, а побольше будет. А к ним пара подвязок. И на каждой вышит вензель – «ЛМ».

А это у нас что? Похоже на запонку, но слишком больше и нет перемычки, чтобы удерживать стержень в петлях. Видимо, сделано на заказ, потому что никогда она раньше не видела ничего подобного.

Нарцисса взяла пергамент, подумала немного и написала: «Дорогой Люциус, помнишь те сережки с рубинами? Они тебе сегодня понадобятся. Твоя любящая жена Нарцисса». К письму она приложила подвязки, и сова отправилась в министерство. Они с Люциусом слишком давно и удачно вместе, чтобы разводиться из-за таких мелочей. Но новая пара красивых сережек явно сделает их брак еще счастливее.

[Гость]

Х-27 Джеймс Поттер|(/)Северус Снейп. "Где мои очки?".

535 слов

- Что за хрень вообще? Где мои очки?! - Джеймс беспорядочно хлопает ладонью по тумбочке, по полу, шарит под подушкой, но и без очков ясно, кто, недовольно ворча, потягивается рядом.
- Поттер? - Сопливус резко вскакивает. - Акцио палочка и очки Поттера!
Уж этот-то свою палочку не потерял, несмотря на... а что вчера было?! Так хорошо было... Тьфу!
Палочку этот гад предусмотрительно держит подальше, а очки Джеймс резко вырывает и быстро нацепляет на нос.
Сопливус такой... такой... мило сердитый, взъерошенный, с отпечатком подушки на щеке, смитреть бы и смотреть, не отрываясь, а лучше протянуть руку... Джеймс срывает очки, трёт глаза, трёт стёкла:
- Где, книззлы сраные, мои очки, и что не так с этими? Что ты с ними сделал, урод немытый? Что ты вчера...
Без проклятых очков никак не разобрать выражения этой гнусной рожи, а в очках вся злость попадает. Сев (ну вот, уже Сев!) делает морду кирпичом, но Джеймса не провести, в этих стёклышках Галчонка (пффф!!!) видно, как облупленного. Нижняя губа подрагивает, глаза подозрительно блестят, сейчас взорвётся - от злости и обиды. Джеймс слетает с кровати на ледяной пол, это спасает от града просвистевших обломков какого-то хлама, они с этим правнуком фестрала свили гнёздышко в заброшенном классе, на трансфигурированной койке. Через секунду Джеймс выбивает дверь спиной и оказывается посреди коридора, голый, в куче перемешанного с мусором собственного барахла. Стена у него на глазах смыкается.
- Охренеть! Задери меня кентавры, Выручай-Комната!
Джеймс сидит, трясёт башкой, пялится на пустую стену, пока из стены не появляется Сев, а с дальнего конца коридора - трое оставшихся Мародёров. Неизбежная схватка жестока и стремительна, и пять минут спустя в углу заброшенного класса - на этот раз настоящего - Ремус снисходительно наблюдает из угла, Питер выплёвывыет и выплёвывает белые перья, а Джеймс и Сириус допрашивают пленного.
- Что ты сделал с Сохатым, сука?! - орёт Блэк и лупит себя по ногам длинным зелёным хвостом. Его лицо перекошено от гнева и пары жалящих заклятий.
- Что ты сделал с моими очками?! - орёт Джеймс, пытаясь попасть одной ногой в штанину, и не попадая - последствия ватноножного, да и очки он на всякий случай снял, хотя, если не смотреть в них на Сопливуса, разная ерунда не так лезет в голову.
Сириус вдруг опускает палочку.
- Сохатый, - он косится на Снейпа. - Ты прости... ты... ты нас достал уже этим "что Лили в нём нашла", и... я-достал-у-Прюэттов-один-состав-и-намазал-твои-очки... - выпаливает он одним духом, словно боясь умолчать правду.
- К-какой ещё состав?
- Ну, чтоб ты взглянул на него глазами Лили.
Джеймс с тяжёлым вздохом опускается прямо на пол. Уж он насмотрелся.
Неделю пялился на него, как дурак, бледнел, краснел, восторгался - Снейп то, Снейп сё. Молча восторгался, конечно. Гонял его больше прежнего. Не спал, думал о себе невесть что.
Притащился вчера из Хогсмита в подпитии, столкнулся в коридоре с этим чучелом, и вместо того, чтобы проклясть хорошенько, прижал к стене, зацеловал, наговорил кучу глупостей до того и в процессе того, что они устроили. После - нет. После - отрубился, даже очков не снял. А надо-то было взглянуть своими глазами.
А у Снейпа вид такой был... обалдевший... Он же в голову влезть может - и это Лили знает. Он поверил.
- Ух ты, я тоже хочу! - радостно подскакивает избавившийся от перьев Питер.
Джеймс только крепче стискивает очки в руке.
- Это теперь что, насовсем?
Насовсем-насовсем. Очки хрустят на полу, а то, что он узнал о ней, о нём, о себе - это навсегда.

[Гость]

Х-21 Гарри Поттер|(/)Гермиона Грейнджер. На самом деле, они никогда не любили своих супругов в романтическом смысле, а свадьбы были по ошибке. Может казаться, что слишком поздно, но никогда не поздно. Очень-очень тёплые и доверительные отношения между Гарри и Гермионой. Пожалуйста, никакой детально-графической обнажёнки, если вдруг.

478 слов

Гарри и Гермиона танцуют под музыку, которую слышат только они двое. Неровные угловатые подростковые движения. Смущенные улыбки. Невидимое магическое электричество, проскакивающее в воздухе, когда их руки соприкасаются. Совсем как тогда, в палатке в снежном лесу, когда они вдвоем были против всей армии Темного Лорда. Кажется, это и началось именно тогда.

- Рон хочет еще детей.

- А ты?

- А я… я и этих-то не хотела, - Гермиона краснеет и прячет взгляд, как будто сказала что-то неприличное. – Не хочу, чтобы они страдали.

Тогда, в палатке оба они впервые ощутили, что между ними есть нечто большее, чем просто дружба. Начиная от жизни в мире магглов и заканчивая стремлением совершить одно конкретное убийство. Рон сделал свой выбор, и они еще не знали, что однажды он одумается и вернется. В тот момент они остались один. В тот момент они решили, что у Гарри и Гермионы есть только Гарри и Гермиона.

- Я думаю, что Джинни нужны только моя слава, мои деньги и мое имя. Ей очень нравится быть моей женой. Нравится вся эта шумиха, внимание прессы и возможность ни в чем себе не отказывать.

- А ты? Ты ей нужен?

- Что-то я не уверен.

Потом Гарри, конечно, женился на Джинни, потому что от него этого ждали. Гермиона, конечно, вышла замуж за Рона, потому что и от нее этого ждали. У них наконец-то настала мирная жизнь, в которой можно было дружить семьями, проводить вместе все праздники и ни о чем больше не беспокоиться. И все даже было здорово и волшебно. Какое-то время.

- У нашего Рона только два режима. Он или экономит каждый сикль, или транжирит деньги без счета. Среднего не дано. Наверное, последствия тяжелого детства.

- У Джинни то же самое. Только экономит она на мне, а перестает считать, когда дело касается ее самой. Весь дом забит ее барахлом.

Однажды, когда всем вокруг казалось, что все гладко, и по-другому быть уже не может, Гарри и Гермиона встретились. В кафе в маггловской части Лондона. Гермиона сидела за столиком, терзала вилкой пирожное и курила. Гарри подсел к ней, заказал себе кофе и виски и даже не стал спрашивать, что она здесь делает. Просто накрыл рукой ее ледяные пальцы и заставил оставить в покое несчастный десерт. И в этот момент между ними снова проскочила искра. Без всякой магии.

- Как ты думаешь, они догадываются? – спросил как-то Гарри на очередном свидании.

- Все Уизли удивительно слепы во всем, чего им не хочется знать, - Гермиона била словами наотмашь, но была беспощадно права.

Им обоим уже за тридцать. Они встречаются тайком в мире, куда ни один волшебник не сунется без крайней необходимости. В мире, где они провели первые одиннадцать лет жизни, и куда можно спрятаться, как в другую Вселенную. Иногда занимаются любовью, но чаще ищут друг в друге поддержку и утешение. Они танцуют невидимый танец измены и не испытывают ни стыда, ни раскаяния. Потому что у Гарри и Гермионы снова есть только Гарри и Гермиона.

[Гость]

http://one-string.diary.ru/p210806138.htm

255 слов

Гарри на миг оглушает тишиной, когда он переступает порог палаты. В этой небольшой комнате удивительно светло, тепло и тихо. Умиротворенно. Пол, стол и подоконник утопают в зелени цветов, и Гарри на миг становится неловко за свой скромный букет. А еще больше – за то, что пришел сюда один.

Гермиона немного заспанная и взъерошенная, такая непривычная после строгих, по-министерски деловых мантий и строгого пучка на голове – совсем как в школе, и Гарри улыбается этому воспоминанию.

– Заходи, она спит, – Гермиона устало кивает вниз, к крохотному тельцу в пеленках на ее руках. И Гарри вновь обжигает стыд.

– Не уходи, не уходи, – почти испуганно и быстро произносит Гермиона, сразу уловив в нем перемену. Она это умеет лучше всех, пожалуй.

И он садится аккуратно на край постели, оставив букет на тумбочке.
– Поздравляю, Гермиона, – как он ни старался, его голос все равно звучит на острие боли. – Она похожа на тебя, – и целует невесомо – как будто этого и не было – в макушку, вдыхая смешанный запах молока и духов.

Гермиона не спорит, удерживая его ладонь в своей. Они никогда об этом не говорили, и не надо было. Все было так понятно, логично и морально правильно одновременно – обходиться одними взглядами и касаниями, когда этого явно для них было не достаточно.

У них обоих кружит голову от мысли, что все это могло быть их и принадлежать только им двоим: и палата, и цветы, и ребенок. И именно это ощущение казалось единственно правильным, единственно счастливым по-настоящему.

Пока младенец на руках Гермионы не явил им полную боли и стыда действительность, распахнув свои глаза.

Светло-голубые в обрамлении рыжих ресниц.

[Гость]

Извините, в первый раз неправильно оформила.

Х-21 Гарри Поттер|(/)Гермиона Грейнджер. На самом деле, они никогда не любили своих супругов в романтическом смысле, а свадьбы были по ошибке. Может казаться, что слишком поздно, но никогда не поздно. Очень-очень тёплые и доверительные отношения между Гарри и Гермионой. Пожалуйста, никакой детально-графической обнажёнки, если вдруг.

255 слов

Гарри на миг оглушает тишиной, когда он переступает порог палаты. В этой небольшой комнате удивительно светло, тепло и тихо. Умиротворенно. Пол, стол и подоконник утопают в зелени цветов, и Гарри на миг становится неловко за свой скромный букет. А еще больше – за то, что пришел сюда один.

Гермиона немного заспанная и взъерошенная, такая непривычная после строгих, по-министерски деловых мантий и строгого пучка на голове – совсем как в школе, и Гарри улыбается этому воспоминанию.

– Заходи, она спит, – Гермиона устало кивает вниз, к крохотному тельцу в пеленках на ее руках. И Гарри вновь обжигает стыд.

– Не уходи, не уходи, – почти испуганно и быстро произносит Гермиона, сразу уловив в нем перемену. Она это умеет лучше всех, пожалуй.

И он садится аккуратно на край постели, оставив букет на тумбочке.
– Поздравляю, Гермиона, – как он ни старался, его голос все равно звучит на острие боли. – Она похожа на тебя, – и целует невесомо – как будто этого и не было – в макушку, вдыхая смешанный запах молока и духов.

Гермиона не спорит, удерживая его ладонь в своей. Они никогда об этом не говорили, и не надо было. Все было так понятно, логично и морально правильно одновременно – обходиться одними взглядами и касаниями, когда этого явно для них было не достаточно.

У них обоих кружит голову от мысли, что все это могло быть их и принадлежать только им двоим: и палата, и цветы, и ребенок. И именно это ощущение казалось единственно правильным, единственно счастливым по-настоящему.

Пока младенец на руках Гермионы не явил им полную боли и стыда действительность, распахнув свои глаза.

Светло-голубые в обрамлении рыжих ресниц.