Уже скоро. Я чувствую. Кричи, мама. Кричи, если тебе страшно. Только не улыбайся, не протягивай мне тарелку, не вздрагивай, когда скребет вилка по дну. Мама, луна уже близко. Зачем все это? Стол, приборы, тени по углам. Зачем ужин. Зачем салфетка на коленях (белая, как слепая луна). Зачем мне, зверю? Кричи. Папа, кричи, если зол. Не вонзай нож (в круглую, как луна) буханку. Ты злишься на ужин в своей тарелке? Нет. Ты злишься на луну. На меня. На себя. На маму. На это притворство. Так кричи же!! - Спасибо, все очень вкусно. Мама, ты прижимаешь ладонь к губам, чтобы не выпустить крик (как луну из-за облаков) ? Или твой ужин просится обратно? Или ты тоже это чувствуешь? Уже близко. - Добавки? Зачем? Я сыт. По горло. Там уже бьется, пенится. Кричи, Лунатик. Кричи. Кричи, а после – вой.
И это повторяется раз в месяц. Даже чаще: тринадцать раз в год. Каждую полную луну. Раньше я думала, что не выдержу. Теперь знаю: можно привыкнуть ко всему. К полной луне, таящей опасность. К подвалу, в котором теперь не хлам, а серебряные оковы. К тому, что тринадцать раз в год в этих оковах бьется мой собственный сын. К этим чертовым ужинам, после которых мы идем вниз, чтобы привязать своего собственного сына и оставить в запертом подвале на несколько дней. Ремус грустит, но он никогда не устраивает истерик. Понимает: надо. Комкает в руках салфетки, ест медленно, словно оттягивая момент. Все когда-нибудь заканчивается, и мы встаем из-за стола – одновременно. - Мы любим тебя малыш, очень сильно любим тебя, - шепчу я, прижимая Ремуса к себе. - Я знаю, мама, - жалко улыбается он и покорно идет к лестнице в подвал. В сущности, это самое ужасное – что можно привыкнуть ко всему.
-
-
20.10.2011 в 20:26Уже скоро. Я чувствую.
Кричи, мама. Кричи, если тебе страшно. Только не улыбайся, не протягивай мне тарелку, не вздрагивай, когда скребет вилка по дну. Мама, луна уже близко.
Зачем все это? Стол, приборы, тени по углам. Зачем ужин. Зачем салфетка на коленях (белая, как слепая луна).
Зачем мне, зверю?
Кричи. Папа, кричи, если зол. Не вонзай нож (в круглую, как луна) буханку. Ты злишься на ужин в своей тарелке?
Нет. Ты злишься на луну. На меня. На себя. На маму. На это притворство.
Так кричи же!!
- Спасибо, все очень вкусно.
Мама, ты прижимаешь ладонь к губам, чтобы не выпустить крик (как луну из-за облаков) ? Или твой ужин просится обратно? Или ты тоже это чувствуешь?
Уже близко.
- Добавки?
Зачем? Я сыт. По горло.
Там уже бьется, пенится. Кричи, Лунатик. Кричи.
Кричи, а после – вой.
-
-
20.10.2011 в 22:11Очень сильно...
-
-
20.10.2011 в 22:14не заказчик
-
-
20.10.2011 в 23:03тоооооооооооочно...
автор
-
-
21.10.2011 в 00:40-
-
21.10.2011 в 17:50-
-
15.11.2011 в 19:31И это повторяется раз в месяц. Даже чаще: тринадцать раз в год. Каждую полную луну.
Раньше я думала, что не выдержу.
Теперь знаю: можно привыкнуть ко всему.
К полной луне, таящей опасность. К подвалу, в котором теперь не хлам, а серебряные оковы. К тому, что тринадцать раз в год в этих оковах бьется мой собственный сын. К этим чертовым ужинам, после которых мы идем вниз, чтобы привязать своего собственного сына и оставить в запертом подвале на несколько дней.
Ремус грустит, но он никогда не устраивает истерик. Понимает: надо. Комкает в руках салфетки, ест медленно, словно оттягивая момент. Все когда-нибудь заканчивается, и мы встаем из-за стола – одновременно.
- Мы любим тебя малыш, очень сильно любим тебя, - шепчу я, прижимая Ремуса к себе.
- Я знаю, мама, - жалко улыбается он и покорно идет к лестнице в подвал.
В сущности, это самое ужасное – что можно привыкнуть ко всему.
-
-
27.10.2012 в 19:45